Чань-буддийское, или Уроки китайского 四

 «До Фэнду отовсюду близко, назад не доберёшься. ... Так уж устроена Поднебесная».

— Нам бы с Государем перетолковать.

— Государь временно отсутствует.

— Насколько временно?

— Государь временно отсутствует в Присутствии на постоянной основе.

— А где же мы можем его найти?

— Его не нужно искать. Когда понадобитесь, вас самих найдут. Каждого. И как только, так сразу. Не мешайте работать, и сами делом займитесь.

— Но мы здесь не просто так, а как раз по делу. С поручением от господина Фань Луна. У него подорожная грамота, выписанная собственноручно Государем и скреплённая его личной печатью.

— Так что же вы раньше об этом молчали? И где этот ваш Фань Лун?

— Временно отсутствует.

— Тоже живой, что ли?

— Ещё какой живой!

— Ну это дело мы сейчас в миг поправим. Эй, демоны! У нас там есть на очереди несчастные случаи?…

— Вот это напрасно! У господина Фань Луна здешнее место в подорожной не указано. А вы же знаете, кто ему её выписал.

— Нет Фань Луна, нет грамоты. Нет грамоты, нет допуска к Государю.

— Тогда, может быть, вы сами как-нибудь нас отсюдова… Ну, в смысле, обратно. То есть, назад… Для согласования с господином Фань Луном. По-быстрому, пока никто не заметил.

— Что значит, «никто не заметил»? Вы в Книге прихода записались? Отпечатки пальцев своих шаловливых оставили? Ну вот. Теперь если что какая проверка, вас хватятся, а мне влетит. Раньше надо было думать.

— Так как же нам найти Государя?

— Да ведь сказано же: вас самих найдут!

— Где же нас найдут, когда мы уже здесь? Вы только подумайте, господин хороший; хватятся нас, а нас нет. Кому тогда влетит? Мы-то здесь по вашей милости торчим, хотя нам тут не положено. И это вы нас не пускаете ни назад, ни к Государю.

— А я тут при чём? Я, что ли, вас сюда приволок?

— Так это же вы у нас на вписке в Книгу прихода бумаг о выписке с этого… то есть, с того света, не потребовали. И справить вы их теперь не сможете, потому что у вас нет нумера приказа Государя. Нам господин Фань Лун так и говорил, мол, если на вас приказа нет, то вам там… то есть, здесь, я хотел сказать, не о чем и переживать.

— Ох уж мне этот Фань Лун. Вот только попадёт сюда, я уж ему пропишу… упражнениев. У нас тут имеется отдельная фанза для законников. С крючками. … Ладно. Только если что, то я вам ничего не говорил… … И последнее, вы уж там похлопочите, чтобы записей о вас в Книге прихода того… вроде как и не было никогда. Вам же самим в следующий раз меньше хлопот выйдет, а то ведь иначе вас со справками затаскают до смерти.

...

— Куда?

— Не кудахтай под руку-то. На ваш свет. Родился он заново. Грехов за ним особых не числилось, к тому же при смерти пострадал и доброе слово о нём замолвили какие-то товарищи. А тут ещё роды преждевременные подвернулись. Вот его и выписали на скорую руку, лунхуи¹ дальше вертеть.

— И где же он родился?

— А вот этого вам знать не положено. Тайна рождения охраняется Государем.

...

— Так надо было справку о его освобождении затребовать. Там должно было быть указано место нового рождения. Подсмотрели бы.

— Да кто ж знал?

— Так теперь знай, что все бумаги надо изучать от сих до сих. Любая бумажка важна. Тем более, когда имеешь дело с демонами.

___________________________________________________________

¹ Лунхуи (輪迴) — колесо сансары, цепь перерождений человека в представлении буддийской религии. (кит.)

Пятая заповедь Будды, или Уроки китайского 三

На Первом канале Центрального телевидения Китая. Эта песнь. На вэньяне. Трижды, для большей доходчивости.

Ду Фу (杜甫, 12-е число второго месяца 712 ~ 770 от РХ), 

«Песнь о Восьми бессмертных бражниках» (饮中八仙歌).

Хэ Чжичжана в седле штормило пьяного,

В колодец угодил и там на дне почил.

Ли Цзинь без чашек трёх к царю не заходил.

Завидев воз с бардой, слюною исходил.

Мечтал, чтоб на дворе хмельной источник бил.

Ли Шичжи тыщь на десять в день казну опустошал.

Как рыба-кит пьёт сотни рек, так он вино глотал.

Хотел тем мудрецов прогнать и тут не прогадал.

Юноша Цуй Цзунчжи неотразим по-дьявольски бывал,

Когда взор безучастный вместе с чашей к небу воздымал,

И гордо стоя на ветру, как лист осенний трепетал.

Су Цзинь все заповеди Будды соблюдал,

Вот только пятую частенько пропускал.

Ли Бо на сто своих стихов по жбану выпивал.

В столице он порой в трактире даже ночевал.

И вот, однажды, царь его на лодку пригласил.

«Бессмертный в водке я!» -- поэт отказ свой огласил.  

Каллиграф Чжан Сюй как травник всем известен был:

Травы три чашки принял, потом уж шляпу снял,

И строки по бумаге как облака погнал.

Цзяо Суй за званым столом пять чашек уговаривал,

Затем к гостям подваливал и с ними спор заваривал.

Оригинал:

知章骑马似乘船，眼花落井水底眠。

汝阳三斗始朝天，道逢麴车口流涎，恨不移封向酒泉。

左相日兴费万钱，饮如长鲸吸百川，衔杯乐圣称避贤。

宗之潇洒美少年，举觞白眼望青天，皎如玉树临风前。

苏晋长斋绣佛前，醉中往往爱逃禅。

李白一斗诗百篇，长安市上酒家眠，天子呼来不上船，自称臣是酒中仙。

张旭三杯草圣传，脱帽露顶王公前，挥毫落纸如云烟。

焦遂五斗方卓然，高谈雄辩惊四筵。

Если есть претензии к рифме, то в оригинале она такая же тупая; все строки оканчиваются на -an (см. видеоролик). Зато уникальный «пьяный метр». Ду Фу на тыщу лет предвосхитил верлибр. За счёт такого метра, с одной стороны, обыгрывается пьяная тема, а с другой -- каждому портрету дополнительно придаются индивидуальные черты. Чуть ли не единственный пример трёхстишия в классической китайской поэзии (не путать с японским хайку, где трёхстишия, впрочем, тоже нет, а есть лишь артефакт перевода на иностранные языки). Только в ХХ веке китайские поэты обращаются к терцету, заимствуя из западной поэзии всё подряд, вплоть до сонетов. 

Отношение к алкоголю в китайской традиции двойственное. Буддизм запрещает употребление веществ, в то время как даосизм, напротив, поощряет эксперименты в данной сфере. Тоже самое касается и крайнего случая употребления вина, алкоголизма, равно как и некоторых других пороков с тем же окончанием. «Разрушительная страсть, конечно, но что поделать, если человеку хочется?» Кстати, подобное отношение иногда можно встретить и у нас, особенно в деревнях.

У Гитовича обнаруживается только отрывок из этого, наиболее известного стихотворения Ду Фу. Его же не только в телевизоре поют, но и дети в китайских школах разучивают. Гитович ограничился портретом Ли Бо. Спору нет, другие герои песни малоизвестны даже в самом Китае, но и вырванный из контекста портрет Ли Бо «не работает». Фишка этой песни не в том, чтобы назвать каждого из бессмертных алкоголиком, но на контрасте показать, что и в самом неприглядном виде некоторые люди остаются яркими личностями. Мастерство не пропьёшь, как говорится. А зачем Гитович трудился, непонятно. Т.е., ответ тут может быть только один -- он не понимал, что переводит.

У поэта Ли Бо на доу вина -

Сто превосходных стихов.

В Чанъане на рынках знают его

Владельцы всех кабаков.

Сын Неба его пригласил к себе -

Он на ноги встать не смог.

"Бессмертным пьяницею" Ли Бо

Зовут на веки веков.

Тот же отрывок на байхуа:

李白饮酒一斗，立可赋诗百篇，他去长安街酒肆饮酒，常常醉眠于酒家。天子在湖池游宴，召他为诗作序，他因酒醉不肯上船，自称是酒中之仙。(self ; say) (alcohol ; in the middle ; immortal) 

По прочтению у меня вновь возникает вопрос: каково было отношение Гитовича к китайскому языку и к алкоголю? Подозреваю, что с первым у него не сложилось... Иначе как объяснить бессмертие Ли Бо из тех только фактов, что он написал кучу стихов и сильно пил?

Я прицепился к бедному Гитовичу, Царствие ему Небесное, по одной единственной причине. Мне вдруг стало интересно, каким образом не китаист, не переводчик, не сколь-либо приличный поэт создал значительную часть базового фонда переводной классической китайской поэзии? Отчего такая честь? И опять напрашивается простое объяснение: в середине прошлого века хороший специалист не взялся бы за такую работу, понимая всю её сложность и подводные камни на пути. Есть такая байка про алмаз «Куллинан». Из-за неправильной формы камня, его требовалось разбить на несколько частей. Мастер полгода размышлял, как правильно это сделать, но нанести определяющий удар поручил ученику. Тем не менее, сам упал в обморок от избытка чувств.

Не было в те времена ни интернета, ни даже приличных словарей. А уж как забавно без навыка пользоваться бумажным китайским словарём! Не было тесных личных связей с Китаем. Китаисты, что наши что зарубежные, страдали тем, что нынче называется bias. Сами китайские интеллектуалы помалкивали, на всякий случай, и варились в собственном соку, используя западную цивилизацию лишь как источник механических заимствований, без полноценного диалога. Как тут добиться адекватности?

С тех пор многое изменилось к лучшему, хотя проблемы с bias и недостатком диалога всё ещё остаются. Китайцы стали комментировать русские переводы с китайского. Как и следовало ожидать, китайцы быстрее и лучше освоили русский, чем русские китайский. Однако и тут возник свой bias. Отнюдь не самые обычные китайцы увлеклись русским языком, со всеми вытекающими. В этой связи, полезно интересоваться комментариями к переводам на английский, ведь каждый образованный китаец, чьё мнение существенно, говорит по-английски.

Кстати, об английском. Вот перевод отрывка о Ли Бо на английский неким голландцем по имени Micky Bumbar:

 

As for Li Bai, give him a jugful,

He will write one hundred poems.

He drowses in a wine shop

On a city street in Chang-an;

And though his sovereign calls,

He will not board the imperial barge.

“Please your majesty”, he says,

“I am a God of wine”.

А тут перевод всей песни на английский японцем Шигиёши Обата. Ему незачем переводить на японский с вэньяня; вэньянь второй язык образованной Японии.

Короче, нужно больше переводов, хороших и разных. Ну как мои, например. Ибо, как было сказано: 百花齐放. Только так, отбирая лучшие из многих решений, можно будет приблизиться к некоторой адекватности, а не мусоля догмы столетней давности.

Императоры, цари и цветы. Черновик.